Дихотомия «Свой/Чужой» и ее репрезентация в политической культуре Американской революции - Мария Александровна Филимонова
Сходные истории происходили в других местах. Разъяренные толпы сбивали королевские гербы, красовавшиеся на зданиях судов, церквях и тавернах, уничтожали портреты короля. Так, в Дувре (Делавэр) сожгли портрет Георга, чтобы уничтожить даже воспоминание о короле. В Саванне была организована похоронная процессия, предавшая «коррупцию – тлению, тиранию – могиле, а угнетение – вечному позору»[393].
4.4. Министерство
Авторитетный У. Блэкстон приводил старую максиму: «Король не может поступать дурно»[394]. Однако в жизни это не так, и английская правовая мысль создала рядом с монархом фигуру «злого советника», который и ответствен за возможные политические перекосы. В вигской пропаганде «злые советники» Георга III играли первостепенную роль. Образ короля мог быть амбивалентным. Образ парламента эволюционировал от «светлого мифа» к «черному». Но образу министерства свойственна предельная однозначность: он всегда негативен.
Если одна из устойчивых формул, характеризующих парламент, – «corrupt parliament», то министерство получало от вигов еще более выразительные эпитеты. «Неосторожное» (imprudent) и «отчаянное» (exasperated) министерство[395] – еще из самых мягких. Министерству приписывались инфернальные характеристики; его цели – дьявольские. Им управляют страсть, жестокость и мстительность[396]. Оно опрометчиво и беспринципно[397].
Вся схема налогообложения Америки задумана в конечном счете, чтобы утолить «министерскую алчность» (ministerial rapacity), – констатировала Декларация причин и необходимости взяться за оружие[398]. Именно от министерства исходит «план деспотизма и деспотической власти», последовательно проводимый в жизнь на протяжении царствования Георга III, говорилось в нью-йоркской листовке[399]. Министерство пытается установить римско-католическую религию в Канаде[400]. Именно оно организовало закрытие бостонского порта[401]. В конечном счете, и война начинается по его инициативе; поначалу появляются даже устойчивые выражения «министерская война» (ministerial war), «министерская армия» (ministerial army).
Министерство – это и есть «злые советники» (evil councellors). Рассчитывать на их справедливость и тем более великодушие не приходится, рассуждал нью-йоркский виг Дж. Дуэн; склонить администрацию к разумному компромиссу могли бы лишь собственные интересы Великобритании[402]. Министерство принципиально не желает видеть и слышать правду. Одна из газет писала: «Простой оратор сказал министру, что французы лучше разбираются в американских делах, нежели слуги его величества. Как это может быть, ответил министр. Это потому, сказал его собеседник, что они выслушивают всех и доискиваются правды»[403].
В то же время, несмотря на географическую удаленность, министерство кажется вездесущим. «Шпионы и гонцы министерства каждый день присутствуют в городе»[404], – уверяет та же филадельфийская газета. Тори – это в конечном счете слуги министерства (ministerial servants). Тори или, по крайней мере, часть их, введены в заблуждение агентами министерства, сообщается в Торийском акте Континентального конгресса[405]. Влияние министерства всеобъемлюще. Оно «искусно» (artfully) наполняет «предубеждениями» ум короля. Оно «воспламеняет» (inflaming) общественное мнение Великобритании против колоний[406]. Оно торжествует в парламенте над разумом, справедливостью и гуманностью[407]. Оно же вкладывает оружие в руки англичан, шотландцев, ирландцев, гессенцев, ганноверцев – кого угодно, кто готов воевать в Америке. Уж конечно, такое министерство «годится на то, чтобы служить лишь Нерону»[408].
При этом, в отличие от парламента, министерство в вигской пропаганде не представляло единого нерасчлененного образа. Его отдельные представители – Бьют, Мэнсфилд, Норт, Гренвилль – постоянно упоминались по именам. Они фигурировали в ритуалах протеста, начиная с периода борьбы против гербового сбора. Так, в августе 1765 г. бостонцы повесили на «древе свободы» башмак с зеленой подошвой (намек на инициатора гербового сбора Дж. Гренвилля), из которого вылезал дьявол с вилами наперевес и текстом одиозного закона в лапе[409]. Они же – главные злодеи в серии карикатур, созданных Полем Ривиром. Ривир заимствовал из английской карикатуристики узнаваемые стереотипные образы министров, подчеркивающие какую-либо черту персонажа. Таковы характерный тупей Норта, судейская мантия Мэнсфилда, шотландский килт Бьюта (в последнем случае – намек на национальность министра, а не детали его реального костюма). Стилистика карикатур совпадает, хотя сюжеты Ривира, конечно, приближены к американским реалиям и апеллируют к колониальному восприятию. Роль министров в сюжете карикатур – всегда зловещая. Их образы всегда негативные, их действия представлены как направленные во вред Америке и всей Британской империи. Министры постоянно изображаются как сплоченная группа с единой волей. На карикатуре «Способный доктор» (1774) верховный судья Мэнсфилд в юридическом костюме и парике держит Америку за руки. Лорд Норт льет ей чай в горло; из кармана у него торчит Билль о Бостонской гавани. Бьют в шотландской шапочке и килте держит шпагу с надписью «военный закон». Британия рыдает на заднем плане. «Америка в беде» (1775) также эксплуатирует медицинскую тематику. Америка одета в халат, детали ее индейского костюма вместе с луком и стрелами лежат у ее ног. Лорд Норт щупает ей пульс и заявляет: «Она безумна, ее нужно сковать!» Бьют держится на заднем плане, говорит: «Свяжите ее сейчас, или с нами покончено!» Мэнсфилд: «Она должна потерять больше крови. Петиции мятежны». Ему поддакивает стоящий рядом Томас Хатчинсон. «Некая кабинетная хунта» (1774) изображает заседание кабинета. Лорд Норт протягивает королю Акт об уничтожении остатков свободы в Америке и уверяет: «Это успокоит мятежников». Рядом стоят Мэнсфилд и Бьют. Британия в позе отчаяния, с фригийским колпаком. На спинке трона Георга – французские лилии, как символ тирании. «Менуэт в митрах» (1774) апеллирует к антикатолическим настроениям в колониях. Католические епископы в митрах танцуют менуэт вокруг Квебекского билля. Бьют играет им на волынке. Норт отбивает ритм рукой. За спиной министров парит дьявол.
Каким образом министерство приобрело столь фантастическую мощь? Зачастую объяснение не дается вообще; есть лишь констатация факта: «неразумные и разрушительные советы» министров по какой-то причине допускаются у королевского трона[410]. Иногда механизм влияния описывается реалистически. Так, Мерси Уоррен обращает внимание на то, что Бьют был воспитателем Георга III, когда тот был еще принцем, и таким образом приучил будущего короля к своим советам[411]. Чаще речь идет о «влиянии» (influence) или «тайном влиянии» (secret influence). Нью-йоркская листовка отчасти раскрывает смысл этого несколько неопределенного понятия: «Абсолютная, деспотическая власть обладает бесконечным очарованием для множества высокомерных роскошных паразитов и льстецов, что всегда окружают трон и надеются разделить с ним тиранию над народом и наслаждение добычей»[412]. Под
